Тур(Тюкова) И.Н.
Приглашаю вместе со мной в творческую поездку по Франции и Италии
Города словно люди , как и они, имеют неповторимый облик, свой нрав , историю и судьбу, и каждый человек, будь то житель, или приезжий, незримо вступает с городом в личностные, почти интимные отношения . Это всегда можно ощутить по трепетным вибрациям души, возникающим по возвращении домой после некоторого отсутствия, в детстве это проявляется наиболее ярко. А людям, не домоседам, знакомо восхитительное чувство первого знакомства с новым городом, когда бьется сердце от любопытства и от предвосхищения встречи.
Отчего зависит образ города в душе каждого? Он складывается из всяких мелочей, пазлы которых выстраиваются в общую неповторимую для каждого картинку. Это может быть и любовь с первого взгляда, и романтическая влюбленность, и дружеская симпатия. Но есть также много угрюмых городов, словно укутанных шалью из дыма, вывязанной спицами труб заводов и фабрик, много населенных мест, где не растут цветы, и дороги подметаются только ветром. Но сейчас не них, а о тех городах, чей уют, гостеприимство и уникальная яркость привлекают многих людей - поломников красоты. В этих городах происходят удивительные вещи, там раскрываются души людские как лепестки цветка под лучами солнца. К тому волшебному источнику слетаются люди по неведомому зову. Вот и я устремилась в поисках радости открытий и вдохновения, а может быть, и любви - всего того, что питает творчество.
Мне очень хорошо запомнилось ощущение первого дня такой долгожданной встречи, когда я после утомительного перелета из Москвы с пересадкой в парижском терминале имени Шарля де Голя , наконец-то, оказалась в Ницце – восхитительном городе, где черпали вдохновение многие великие художники, писатели, композиторы, где любили отдыхать от государственных забот царственные особы разных стран и, куда и сейчас стремятся за исполнением заветной мечты - хоть однажды побывать на Лазурном берегу, многочисленные туристы. Воздух прозрачнейший, небо необыкновенного глубокого лазурного цвета, упоительный запах магнолий вокруг, кокетливые пальмы, раскинувшие феейервеком свои дружелюбные листья, словно приглашают к объятьям. Море – чудо: ярчайшая прибрежная бирюза и глубокий ультрамарин горизонта, нега и праздник вокруг,- все это обилие незнакомой красоты ошеломляет своей свалившейся реальностью. И странная мысль тогда пронеслась у меня в голове : "Наконец-то, я вернулась!". И это о городе, который я вижу впервые!
Неоднократно возвращаясь к расшифровке этой глубоко подсознательной мысли, до сих пор не могу найти хоть сколько-нибудь вразумительной версии ответа. Возможно, это мое собственное подсознание решило сыграть со мной в игру, указав мне, где спрятан ключ рождения вдохновения. Ведь, именно, с этого дня во мне произошел переворот, повлекший большие изменения в моей жизни.
И вот, теперь, спустя несколько лет, я вновь оказалась в этих вожделенных местах. Надо сказать , что для исполнения желания о возвращении мне пришлось потрудиться: я придумала оригинальнейший способ , написав портрет монакского принца и подарив его в королевкой резиденции , словно бросила монетку в море. Посмотрим, что произойдет на этот раз, ведь приключения и новые впечатления манили меня всегда и, именно, они питают такое хрупкое состояние души как вдохновение. И, действительно, мое желание вернуться на Лазурный берег не только сбылось через пять лет , но и превзошло все мои ожидания!
Получив приглашение от наших друзей, французов, - милой, небольшого роста, изящной Люссет, похожей на японскую статуэтку, и рослого обаятельнейшего необыкновенного красавца Шарли , мы с моей подругой Татьяной и наши дети, отправились в эту заманчивую экспедицию, обещающую быть непредсказуемой. Все в ней было неожиданным для нас, и мы даже не догадывались, что готовит нам следующий день в заговоре с Люссет, преподавателем начальных классов , обожающей шутки и розыгрыши, и Шарли, преподавателем сопротивления материалов в известнейшей высшей школе имени Софии Антиполис (а, впрочем, он мог бы преподавать и историю и историю искусств, так обширны его познания в них, и любовь к наследию прошлого). Мы чувствовали себя завороженными детьми в канун рождественских праздников, но самым удивительным было то, что незримыми спутниками нашего путешествия по замыслу нашей Люссет должны были стать великие творцы, когда-либо посетившие эти места. Это прославленные художники: Матисс, Шагал, Пикассо, Ренуар, Ван Гог, Сезанн, Модильяни, Сутин и наша отечественная гордость: Чехов, Ахматова, Дягилев, Пастернак, Стравинский, Бродский,- просто голова кругом от этих известнейших имен. И, конечно, русская художница и писательница Мария Башкирцева, взорвавшая своим откровенным дневником и своей преждевременной кончиной сознание своих современников еще в конце 19 века и удивительным образом опрередившая более чем на век гламурные прихоти красавиц начала века нынешнего.
КАНЬ-СЮР-МЕР
Итак, городок Кань-сюр-мер, расположенный западнее в получасе езды от Ниццы. Именно там, в небольшом красивом и уютном доме с мраморными полами, нам предстояло разместиться у наших друзей французов. Мандарины - еще зеленые, фиги - уже спеющие , огромные кактусы и цветущие магнолии окружали этот дом , выстроенный в типичном среднеземноморском стиле. И первое и удивительное, что мы предприняли в этот же день – это посетили музей-заповедник , где долгие годы жил и творил Огюст Ренуар.
Дом Ренуара располагался, о чудо!, всего лишь в десяти минутах ходьбы и был окружен прекрасной оливковой рощей и платанами, которые еще помнили прикосновения самого Ренуара. Невольно задумаешься о судьбе росийского художника, зажатого в стесненных условиях и умудряющегося рождать что-то великое вопреки и параллельно социальной жизни. А здесь - простор для жизни и творчества:огромный парк-сад с плато, открывающим великолепный вид на старый город, расположенный на склоне горы с замком основателя Монако - легендарного Гримальди в центре, и шикарный объемный двужэтажный жилой дом с балконами, а рядом – дом для прислуги. Это было тогда, а сейчас весь комплекс стал музеем мирового уровня .
Здесь можно посетить залы с подлинными полотнами художника, увидеть мастерскую с нетронутым интерьером, палитру и подлинную одежду Ренуара и его домочадцев. По стенам развешено множество уникальных фотографий и документов, свидетельствующих о творческой жизни художника, о его семье, его сыне , любившем играть в мяч и однажды выбившем стекло в мастерской ( с тех пор окно зарешетили, да так и оставили , чтобы ничто не могло разрушить вдохновения великого мастера даже после его смерти), о его натурщицах, друзьях и о его тяжелой болезни – ревматизме рук, постигшей художника в последние годы, когда кисточку приходилось привязывать к искареженным ревматизмом пальцам.
И вот, я в небольшой светлой комнате, рядом с мольбертом Ренуара и его креслом, специально сконструированном для художника, и вот теперь будто сажусь я в его кресло и упоенно пишу немного полноватую женщину – модель и жену, любовно выписывая полное живописное тело. Я слежу за движением кисти и чувствую, как открываются тайны ремесла, я словно вижу, как все просто, гениально и чрезвычайно доступно пониманию, словно я – это он, маэстро, и жизнь пульсирует в каждом моем мазке, заставляя светиться женское тело! Удивительное перевопрлощение! И , вдруг, я вспоминаю, как поссорился с Модильяни – этим самоуверенным неуравновешенным юнцом, пренебрежительно отозвавшемся о моей живописи, явившемся по приглашению и внезапно покинувшем мой дом, словно неудачное представление в театре. Ну, и молодежь, дерзкая пошла! Но , вдруг... Я уже не Ренуар, а - Модильяни, художник, смело стилизующий образ своих моделей, для этого удлиняющий пластику шеи и придающий моделям особый взгляд обращенных в себя глаз. И, конечно же, я считаю, что реалистическое изображение рыхлого тела – полная безвкусица! Да, я демонстративно выбегаю из этого благополучного дома, давая выживающему из ума старцу понять, что настоящее искусство находится по другую сторону реальности. Таков Модильяни!
Так или иначе, именно, с посещения дома Ренуара началось мое поломничество за вдохновением и им завершилось в последний день, когда за полчаса до закрытия музея накануне перед вылетом я лихорадочно из-за недостатка времени начала и завешила этюд, запечатлев этот волшебный дом, утопающий в цветах и окруженный пальмами, где происходят чудеса перевоплощений. Но об истории последнего этюда стоит рассказать поподробнее, и я обязательно вернусь к нему позже.
А дальше последовал музей Современного искусства, который поразил обилием имен и преимущественно черно-белой трактовкой разнообразной экспозиции, ни одного цветного зала, только на выходе из музея яркая мозаика Шагала, которая хоть немного удовлетворила мою страсть по цвету! Я даже попыталась отыскать ответ на вопрос: ну почему в таком ярком месте столь сдержанные цвета? И ответ всплыл сам собой: банальность многоцветья утомляет глаз, и в черно-белом проявляется строгое изящество вкуса. Словно кутюрье на показе выходит весь в строго черном, окруженный яркими длинно-стеблевыми манекенщицами, так и искуствоведы музея отобрали самое выразительное и контрастное по отношению к природе и к яркости ее палитры, которая сама собой выливается на полотно. Избирательность в этом случае также имеет свои принципы.
ВЕРОНА
В этом знаменитом городе мы оказались по пути в Венецию – главной цели нашего путешествия. Кортеж, состоящий из двух уютных юрких шевроле, за рулем которых Люссет и Шарли, весело, в составе восьми человек- четверых взрослых и четверых детей, двигался по маршруту, заранее намеченному и выверенному по часам нашей Люссет. Мы неслись с немыслимо высокой скоростью по великолепным дорогам. Кто-то заметил, что не будь в Италии таких прекрасных дорог, многочисленных аварий не избежать из-за жгучего темперамента итальянцев, бурлящего как молодое вино под палящим солнцем. Где юг Франции, а где север Италии по качеству дорог, по воздуху и по солнцу не понять. Только темпераментная высокого тона речь, суета на дорогах, напоминающая беспорядочный улей, да некоторая небрежность во всем, почему-то бросающаяся в глаза после вычищенной как стеклышко Франции, дают представление, что ты уже в солнечной Италии. Но итальянцы, великие мастера вовремя щегольнуть, и прекрасно понимают как произвести эффект там, где это необходимо! И Верона - город влюбленных Ромео и Джульетты – тому приятнейшее подтверждение.
Верона поразила ухоженностью улиц, в некоторых местах покрытых блестящим белым мрамором, с которого можно съезжать, куда заблагорассудится: в магазинчики модной одежды, аксессуаров, дорогих украшений , бижутерии, а также в пиццерии, кулинарии , магазины превосходного итальянского мороженого. Ты, словно оказываешься в музее под открытым небом, и хочется надеть какую-то специальную музейную обувь. Дыхание миланской моды чувствуется повсюду, притягивая своей новизной, - манит прозрачными манекенами и затейливыми выдумками кутюрье. Ах, как прекрасно оказаться здесь , среди потока потрясенных туристов, где на каждом углу - неожиданность! Человек, покрытый с ног до головы бронзой, изображает механическую статую, готовую за небольшое вознаграждение оживать, показывая замысловатые па. Совершенно белый, только лишь с полоской черных усиков, Чарли Чаплин улыбается желтой улыбкой , и грустные глаза его напоминают тебе, что всё здесь - всего лишь игра, задуманная для алчных, жаждущих развлечений туристов. И его воздушный поцелуй летит, превращаясь в поцелуй Ромео, томящегося от страсти под балконом юной Джульетты.
Именно туда, во дворик Джульетты, мы и устремляемся , влекомые потоком туристов-поломников, ищущих любви и исполнения желаний. Бронзовая скульптура Джульетты, выполненная Н.Константине - недавнее приобретение Вероны, ей всего около пятидесяти лет. Юная Джульетта с золотой от частых прикосновений правой грудью грустно стоит во дворике, утомленная навязчивым вниманием туристов и вяло наблюдает , как на ее балкон наверху выходят и позируют для своих Ромео Джульетты всех возрастов и комплекций, они машут ей рукой как самой близкой родственнице. Может быть, это фривольное прикосновение к Джульетте кому-то принесет взаимную любовь, кого-то избавит от любовных страданий, а кому-то подарит славу и деньги. Удержаться от такой магии невозможно!
Туристический конвеер несет дальше - на Пьяцца делле Эрбе – площадь трав, где огромные зонты скрывают от палящего августовского солнца рыночные ряды, полные сувениров, книг, всякой снеди, в том числе фруктов, источающих благоуханный запах сладости и свежести. Эта площадь похожа на раскрытый цветок с яркими лепестками-домами, расписанных великолепными фресками, и "пестиком", расположенным в центре - мраморной колонной со львом Святого Марка на вершине. Аллегорические фрески XVI века не утратили своей яркости до сих пор и напоминают театральные декорации.
Город, полный аллегорий, воспетых Шекспировским гением, продолжает свое торжественное шествие. Огромная веронская арена, возведенная еще древними римлянами в первом веке нашей эры, представляет собой амфитеатр, где в античности шли бои гладиаторов, цирковые спектакли и даже морские бои. Трудно представить, но "сцену" заливали водой целиком и показывали сражения на настоящих кораблях при переполненном зрителями амфитеатре. Безобидная идея цирка на воде , столь полюбившаяся советским детям моего поколения, оказывается, имеет воинствующие корни.
Рядом с ареной, прямо на городской площади можно увидеть склад фантастической театральной бутафории. Остается только гадать, где и как будет происходить театральное действие, по всей видимости, на этой самой римской арене. Гигантского размера бутафорский Давид Микеланджело, увеличенный раз в пять от реального, лежит поверженный на земле, разделенный на огромные куски. Его лицо устремлено в небо, печальное, как лицо сфинкса; он словно высматривет в звездном небе созвездие Голиафа. А рядом, тут же, и впрямь - золотые сфинксы, только очень маленькие и потому смешные, размером с пони, впряжены в экзотические театральные повозки.
Здесь все напоминает о театре, превращениях, празднике, и даже знаменитое итальянское мороженое (два евро стаканчик). Это молочно-фруктовое чудо настолько вкусно и желанно своей прохладой, что, кажется, предложи его вовремя, например, в антракте, Ромео и Джульетте, оно бы отвлекло их от печальных мыслей и остудило бы страсти, предотвратив великую трагедию. Прощай, город любви и влюбленных! Дальше , в путь в самое загадочное место мира – Венецию.
ВЕНЕЦИЯ
Оставив машины на пятом этаже круглой стоянки (в Венеции невозможен никакой транспорт, кроме водного), мы, утяжеленные вещами : рюкзаками, подрамниками и этюдником, садимся на поезд, и через 15 минут сказка начинается, ведь, выйдя из здания вокзала, ты попадаешь сразу на большой канал , канал Гранде, - главную артерию города. Канал имеет S- образную форму. Это становится очевидно , когда смотришь на карту города: вот он – "зигзаг удачи"! Карта дает некоторое представление о загадочной структуре города, где вместо дорог – каналы, как кровеносные сосуды, питающие тела многочисленных островов.
Вид на Большой канал ошеломляет. Здания вдоль канала напоминают жемчужины и драгоценные камни, нанизанные на нить канала. Сердце выпрыгивает от восторга, ведь все это ты видел уже не раз на фотографиях и картинках! Освещенное закатным солнцем зрелище ласкает взгляд. Множество туристов располагается здесь же, на ступеньках перед вокзалом. Так принято. Улицы чисты , и присесть на их священные камни кажется паломническим ритуалом. Мы тоже садимся все, чтобы унять небольшое головокружение от такой красоты и подождать неутомимых Люссет и Шарли, пока они не приобретут всем нам билеты на водный общественный транспорт – катера , выполняющие функцию маршрутных автобусов. Двадцать пять евро на четыре дня, и ты можешь наслаждаться жемчужным колье всего города с утра до вечера!
Конечно, мы устали после долгой дороги, после посещения Вероны, и вот, теперь , проплыв на катере до моста Риальто несколько остановок, выгружаемся и разыскиваем по узким улочкам отель, заказанный еще за полгода до поездки. О нем нужно рассказать отдельно. Это оказалось удивительное , просторное место с внутренним просторным двориком, несколькими этажами , большим холлом , где располагается столовая для завтрака, библиотека , пианино и прекрасно настроенная гитара. Открыты двери на небольшой балкон, откуда можно любоваться видом на канал, а также наблюдать частную жизнь венецианцев, которые на террасах своих домов устраивают трапезы, сушат белье, любуются звездным небом в ясные ночи. Пожалуй, самым восхитительным было видеть из окна отеля канал, протекающий прямо под стенами отеля, и отблески заходящего солнца, превращающие его воду в вязкое золото, а также огромный купол собора святого Марко, до которого взглядом - рукой подать. Но только взглядом, потому что по узким улочкам Венеции, путающим, петляющим, без плана или схемы города приезжему никогда не пройти в нужное место, всегда есть риск заблудиться.
И вот, мы снова на улице , в атмосфере сказки. Уже довольно поздно. Открыты только кафе, ресторанчики, винные магазинчики, но витрины магазинов продолжают освещаться. Это целый волшебный мир, полный масок, сувениров, расписанных или украшенных мозаикой зеркал, разноцветных вееров, модной одежды, привезенной из Милана, тканей, светильников, сумок из итальянской прекрасной кожи. И люди, люди…
Парочки счастливо улыбаются, веселые, с разглаженными светящимися лицами, молодые в любом возрасте, нежно пожимающие руки своих партнеров. Влюбленностью наполнен воздух Венеции! Я не почувствовала здесь никакого другого запаха - ни тленья, ни разложения, ни умирания, о чем твердят журналисты (большой привет уважаемому Питеру Вайлю!). Это был аромат влюбленности или предвосхищения любви. Кто его распространил здесь? Может быть, парфюмер Зюскинда, гений обоняния Гренуй?
А вот, и она, знаменитая площадь святого Марко – пьяцетта Сан Марко! Мы вышли к ней по улице, которая так и называется: "Маленькая улица, ведущая к большой площади". После темноты узкой улочки, площадь, вдруг, раскрылась, словно огромный парашют, наполненный ярким светом. И сразу показалось, что замедлилось движение вокруг. Сердце на секунду остановилось, дыхание замерло. Это легкое удушье сдержало бурный поток эмоции восторга и позволило из состояния движения перейти к состоянию созерцания. Боже, какая красота! Луна - полная, вибрирующая! Нет, две луны! Вторая повисла в зазеркалье огромной лужи перед собором Сан Марко, и вся площадь оказалась в воде, словно после дождя. Кто-то весело шлепает по лужам босыми ногами, наслаждаясь маленьким наводнением, кто-то осторожно обходит воду , чтобы не замочить свои коллекционные туфли с миланских показов. В этих лужах отражаются: сам пышно украшенный собор Сан Марко, музей Корер, стоящий напротив, Прокурации, дворец Дожей, колокольня св. Марко, часовая башня, - все, удваивая великолепие. Площадь огромна. Несколько оркестров играет поочередно праздничную музыку, и русские "Подмосковные вечера" перекликаются со страданиями тореадора из оперы "Кармен" Бизе и французским шансоном. Люди, завороженные виртуозной игрой музыкантов, переходят послушать живую музыку от одного конца площади к другому. Рояль, скрипка, виолончель… Скрипач настолько хорош, что кажется, сам великий Николо Поганини играл так! Его смычок скользит по струнам , стремительно подбираясь к ритмам сердца. Все сверкает и отражается, лунный свет переплетается с огнями оркестра и подсветкой зданий, а скульптуры , украшающие здания , кажется, оживают, чтобы включиться в общее веселье - прелюдию карнавала. Игра света и тени, реальность и отраженная фантазия, - все свидетельствует о том, что, именно, здесь родина великой выдумки человечества – карнавальных метаморфоз, позволяющих сбросить оковы социальных различий и дать волю страсти и творчеству. Все движется и поет! Хочется танцевать, прыгать, веселиться, обнимать прохожих. Это фантастическое явление, когда незнакомые люди, объединенные общим состоянием блаженства, подмигивают друг другу, подпевают оркестру, подтанцовывают, а некоторые сливаясь в пары танцуют прямо на площади. Маленькие арабы-торговцы, пользуясь романтическим моментом, носят огромные букеты алых роз, предлагая их всем. Продавцов так много, что, кажется, кусты роз цветут прямо на площади, вырастая из их рук, цветочный аромат смешивается с запахом дорогих французских духов, блуждающий повсеместно, добавляя новый тон в атмосферу праздника. Полнолуние! Луна магически действует и на меня. Здесь, в Венеции видно, как она притягивает воды земли. Никакого дождя, это вода поднялась, влекомая зовом звезд и луны, из темных глубин города, построенного на миллионах свай. Сквозь камни, сквозь мозаичные покрытия. Она уйдет уже завтра, исчезнет, словно не было совсем, чтобы вернуться в новое полнолуние. И я рада, что увидела это чудо! В соборе Сан Марко полы, выложенные великолепной мозаикой, от многочисленных приливов и отливов не одинаково ровные, а имеют волны. Словно застыло дыхание земли. Луна , если ты с камнем делаешь это, что тогда можно говорить о людях! Все странное, все мистическое просыпается в период полнолуния , бурлит и рвется наружу. Вода внутри человеческого организма тоже стремится к звездам. Ведьмы обретают невесомость, преступники совершают преступления, поэты создают свои лучшие стихи, художники, страдая от бессонницы, задумывают новые шедевры. Мне захотелось взлететь тоже, чтобы увидеть Венецию с высоты птичьего полета, но, то ли мрачный дух средневековья, то ли желание не отстать и не потеряться от своих, не позволили мне это сделать. И все же, я была там, наверху, в последний день пребывания в Венеции и увидела то, что наблюдают ведьмы, облетая Пьяцетту св. Марко.
А пока мы поужинали в небольшом кафе : суп с фасолью и мидиями, ризотто, пицца, кофе капучино. И вдоволь напились чая в холле отеля, который был представлен в огромном разнообразии: ванильный, кремовый, персиковый, мятный , ромашковый, вяло обсуждая особенности прошедшего дня. И все мирно уснули, тихо покачиваясь на сваях, на нашем двухпалубном корабле на 8 человек. Стены нашей комнаты, обильно украшенные постерами с репродукциями Ван-Гога, среди которых мои любимые "Ночное кафе" и "Кипарисы", ненавязчиво напомнили мне, что неплохо бы завтра вспомнить об этюднике. Еще перед сном все выражали обеспокоенность: " Когда ты будешь рисовать? Когда?".
Будто мало им развлечений! И действительно, когда? Это словно прыжок в холодную воду, столько нужно смелости, чтобы выставить свой этюдник посреди туристской тропы. Никто не должен знать, что я немного боюсь! Как прекрасно, что не надо ходить далеко, очень не люблю носить на себе тяжелый этюдник с красками. Я располагаюсь тут же, недалеко от отеля. Стоит мне разложить этюдник, выдавить на палитру краски, как я уплываю в другой мир, отгородившись от реальности. Я ловлю кисточкой краски набирающего силу солнца на стенах домов, зайчиков на воде, меняющиеся краски неба. Природа живет, дышит, с каждым вздохом встряхивая калейдоскоп, так быстро меняется соотношение тона. Невозможно бежать за изменением натуры , нужно достичь условности - договориться с собой, с краской и натурой, присвоив определенные тона пейзажу. За те два часа, что я писала канал, противоположные стены его успели поменять освещение с плюса на минус, и отражение зданий в воде канала исчезло, превратившись в голубое зеркало неба .
" Ойле!"- я вздрагиваю каждый раз от крика исходящего снизу от канала. Наивная! Сначала я тщеславно подумала, что гондольеры приветствуют мою живопись и радостно спрашивают: "Это - масло?". Я из своего кокона мысленно и гордо отвечаю, что , да, да, масло! Но когда, уже в четвертый раз или пятый, я слышу это восклицание , я, наконец, догадываюсь, что это означает. Это, своего рода, сигнал для встречных гондол,оповещающий о приближении, чтобы избежать столкновения. И все же, я с большим удовольствием наблюдаю за грациозными гондолами и ловкими гондольерами, плывущими как бы сквозь меня, ведь я стою на мосту.
Что за погода в Венеции? Утро начиналось с тумана, теперь же солнце жжет мои плечи, кисть руки, орудующую кисточкой. Одно спасение - шляпа, соломенная, с желтым вызывающим цветком. Кстати о шляпах: я и Татьяна - всюду в шляпах, они элегантны и красивы, из прекрасной соломки. Однако никто ни в Ницце, ни в Венеции не ходит ни в каких головных уборах, тем более в шляпах. И наш внешний вид то ли восхищает, то ли... но скорее веселит всех. "Шапо, шапо, романтик!" - слышим мы отовсюду, и провожающие взгляды струятся за нами, как шлейф. Пусть! Теперь моя шляпа спасает меня от солнечного удара. И люди – зрители, тихонько стоят сзади, перешептываясь словами "Грацио! Грацио!", и никто не говорит о моей шляпе. И все-таки, я не думаю, что этот этюд удался. Я не успела решить главное в больших живописных отношениях. Немного удрученная, я собираюсь.
Хорошо, что до отеля идти совсем недалеко! Как только я стала укладывать этюдник, поняла, что проплывающие гондольеры обеспокоены моим уходом, ведь, за два часа моей работы, они уже не единожды проплывали мимо с пассажирами. Один даже остановился и попросил показать мою картинку, так ему было любопытно! Для них это тоже развлечение, не каждый день можно встретить отчаянных художников, работающих на виду у толпы. Я показала этюд, как своему старому другу. "Ойл?" - спросил он, и я радостно закивала.
БУРАНО
"Знаю, где ты будешь рисовать сегодня! Я нашла для тебя замечательное место! Я видела его фотографию!" - восклицает Татьяна, и вот едем вчетвером: мы с Татьяной, ее дочь Соня и мой сын Антон. Мы спускаемся к большому каналу, выбираем маршрут и плывем до заветного острова Бурано, разноцветной сказке, младшему брату пышной Венеции. Вот мы плывем пятнадцать минут, тридцать, мы плывем уже ровно час, а к Бурано еще не пристали, и все понимают, что сделать полноценный этюд в Бурано не удастся, иначе придется заночевать. Ну хорошо, хоть посмотрим!
Я неторопливо разглядываю публику на катере. Это любопытное зрелище: местных жителей можно определить сразу. Немного брезгливое спокойное выражение лиц, погруженных в себя, на которых читаешь : "Боже, как надоели эти туристы!" И сами туристы - отовсюду слышится немецкая, английская, речь. Все счастливы, переполнены восторгом пребывания на экзотической земле, с блаженным выражением умиротворенных лиц. Понятно недовольство венецианцев, они вынуждены терпеть утомительную праздность и некоторую странность снующих везде туристов. Наше внимание привлекла немолодая женщина в огромной широкополой шляпе немного странного вида, с двумя детьми - братом и сестрой. После того, как на глазах у всех она их загримировала, покрикивая и давая подзатыльники: накрасила губы, ресницы и напудрила толстым слоем их и без того нежные белые и гладкие лица , - она устроила немыслимую фотосессию, заставляя их принимать вычурные позы, тем самым привлекая внимание буквально всех, как к атракциону. И только истинные венецианцы гордо и бровью не повели! Да мало ли шутов и Коломбин видели на своем веку! Ведь они, коренные венецианцы, живут в самом сказочном городе мира, где постоянно происходят чудеса перевоплощений, и никогда не знаешь, где окажешься через минуту.
И вот, через полтора часа водного путешествия, мы причаливаем к цветному, как стеклышки в калейдоскопе, городку под именем Бурано, это тоже является островной Венецией , как и Лидо, пляж Венеции, как Торчелло и Маламокко, поселок рыбаков, а также - Мурано, где производят знаменитое муранское стекло. А здесь, в Бурано, рождается буранское тончайшее кружево, которым баловали себя венецианские дожи и их жены. Веера, зонтики, накидки, воротнички, закладки для книг, аппликации с венецианской тематикой - это белая рукотворная пена так похожа на кружевные брызги прибоя. А цветные двухэтажные дома, плотно прижатые как нахохлившиеся птенцы друг к другу, ярко расписанные вертикальными полосами, вызывают яркий восторг! Красный, фиолетовый, фисташковый, синий, желтый, оранжевый. Ни в одном российском городе не встретишь такого гармоничного многоцветья. И не верится, что эта идея пришла в голову горожанам в качестве помощи охмелевшим рыбакам, возвращающимся из таверны поздно домой и по цвету определяющих свой дом. Такова легенда! Но сколько пьянящей радости это буйство калейдоскопного многоцветья приносит каждому, кто здесь побывает, и каждый в своем сердце готов вернуться сюда еще раз , как заблудившийся скиталец!
Исчерпав лимит отпущенного времени на неожиданно длительную дорогу, и не имея возможности сделать полноценную работу маслом, а только некоторые зарисовки, я жадно впитываю в себя все краски этого чудного места, чтобы запечатлеть по памяти.
Тропой Ван гога.СЕН-РЕМИ-ДЕ-ПРОВАНС
Безусловно, в тиши музея, рассматривая картину в золоченой раме, сопоставляя ее с творчеством других художников, которое здесь же, рядом, ты можешь ощутить на себе все то ее воздействие, которое художник с помощью своего темперамента , своего ремесла и тайного кода вложил в картину, но сам процесс творчества неуловимым образом ускользает. И если для обычного зрителя это пройдет незамеченным , то для художника загадка этого воздействия может обернуться долгими мучительными поисками ответа на вопрос, и чтобы разгдать ее, он, порой, готов на любые ухищрения. А если, человек попадает в ту самую обстановку, в которой творили персонажи исследования, то некоторые моменты проясняются и открывается новый пласт их творчества и что-то новое открывается в тебе самом. Как это, должно быть, увлекательно для искусствоведов, как это важно для пытливых художников!
Итак, мы в Сен-Реми , идем тропой Ван Гога, любезно проложенной исследователями его творчества. Это фантастично!
Тот же зной, которым пропитаны его полотна, те же кипарисы , оливковые рощи и восхитительный запах зреющих фиг от которого кружится голова, а может быть это головокружение от нереальности происходящего. Еще бы, мы находимся в том самом месте, где Ван Гог написал свои "Кипарисы" и многие другие работы, репродукции которых мы видим тут же, на тропе, на месте их создания. Они стоят словно на мольбертах, будто сам автор отошел ненадолго и вернется , чтобы сделать последний мазок. А мы – зрители с восхищением сравниваем, достаточно ли похоже написал пейзаж художник и убеждаемся – да, это очень похоже! Хочется отметить, что к творчеству Ван Гога здесь относятся с большим трепетом, ревностно поддерживая пейзажи в том виде, в котором они были в период написания его работ, не разрешая никому менять что-либо новым строительством. Все для нас, для туристов!
Постепенно, от работы к работе мы подходим к зданию лечебницы для душевнобольных, где лечился Ван-Гог. Ему разрешалось выходить с мольбертом и работать в окрестностях, чему мы и были свидетелями. У входа в лечебницу, действующую и ныне, (только небольшая часть отдана под музей), нас встречает сам Ван-Гог с подсолнухами в руках. Это великолепный памятник из бронзы почти в натуральную величину, выполненный в манере, имитирующей его живопись, словно пастозными мазками покрыта вся его фигура, удивительно точно передавая образ художника. Здравствуй, Ван Гог! Пожалуй, нет художника со столь выразительной творческой судьбой, который так сильно был объят жаждой творчества, что его сознание сгорело в этом огне. Мы проходим в музей и попадаем в реальную обстановку того времени: темный холл, лестница, какие-то помывочные со страшными чугунными ванными, каталки для больных того периода и , наконец, его палата. Скромная железная кровать, окно, вид из которого напоминает картину "Нивы", мольберт с белым холстом. Все предметы узнаваемы, словно сошли из его полотен. Иллюзия присутствия Ван Гога - во всем, даже стул, словно выпавший из картины, стоит в палате небрежно, словно был только что отодвинут художником. И живые кипарисы, растущие в Сен-Реми в изобилии, уже кажутся закрученными как у Ван-Гога и оливковые рощи, посаженные всюду, уже живут не по закону ветра, а по закону экспрессивной пластики его мазка! Такова сила искусства, способная природу сделать более выразительной!
Простившись с Ван-Гогом, мы еще долго бродили по Арлю, где он жил продолжительное время, и наслаждались духом Прованса.
ПРОЩАНИЕ
А затем был Ним, Комарг, Сент-Мари-де-ла-Мер... И , таким, образом, физически изможденные , утомленные обилием впечатлений, мы , наконец, вернулись в наш Кань-сюр-Мер, чтобы , немного отдышавшись отправиться в поход по французкой ривьере : Антиб, Канны, Монако, Ницца, Сен-Поль-де-Венс... . В Сен-Поль-де-Венсе долгое время работал Пикассо. В Ницце творил Матисс, снимая великолепные аппартаменты на променаде "Дез Англе", а наверху, в новой респектабельной части города расположился его музей. И объемный музей Шагала – тоже находится в Ницце . Весь воздух этих удивительных городов, счастье посетить которые выпало мне, пронизан особым духом - там легко дышится, легко творится.
Два последних дня , которые я провела в Ницце и Кань-Сюр-Мере были отмечены неимоверно высоким творческим подъемом, осененым вдохновением. Написав десять этюдов за два этих дня, некоторые из них большого формата, я никак не могла остановиться, постоянно забегая в магазин художественных товаров за холстами. И последний этюд, сделанный на этой благословенной для творчества земле вернул меня к началу нашего путешествия, к дому Ренуара. Мне хотелось непременно выполнить данное в первый день обещание - написать дом Ренуара. Но обстоятельства складывались так, что времени оставалось все меньше и меньше. И все же, я и мои спутники - сын Антон и дочь Шарли и Люссет – красавица Флёр, с которой они подружились, - все мы помчались, распределяя вещи: тяжелый подрамник, краски . Два часа для этюда – не много , но и не мало, достаточно, прикидываю я, ведь, до закрытия музея нужно успеть! Разложила этюдник... А где же подрамник? В суматохе мы его просто забыли! Какая незадача! Но для юных ног – не помеха, а веселое приключение, и мои юные помошники помчались под раскаленным солнцем исправлять нашу оплошность! Музей закрывается ровно в шесть вечера, а , вот , и подрамник! Они, кажется, где-то задержались, во фруктовом магазине или еще где-то! Но негодовать мне некогда, краски я уже выдавила на палитру и мысленно все написала. Успеть бы! Дети, радостные от приключения, с возбужденными, раскрасневшимися лицами, пошли отдыхать в тень платана, чтобы не мешать мне. Оттуда я странную слышу речь, это смесь русских, французских и английских слов и звонкий радостный смех. Мне не способно ничто помешать в таком состоянии, словно фотография во время проявки , так быстро оживает мой холст. Небольшой шум отвлекает меня – это охранники начинают выгонять запоздавших посетителей музея, вот они с некоторой осторожностью подходят и к нам и со строгим видом предлагают уйти, ведь время работы музея истекло, иначе это трактуется как общественное правонарушение и наказывается заключением в тюрьму. Именно так и сказали! Про тюрьму они, конечно, пошутили , но судя по их строгой черной форме, все остальное нельзя игнорировать!
Ну, что ж, этюд почти завершен, я выполнила свое обещание, а самое главное – я нашла то вдохновение, тот подъем, к которому стремилась , мечтая о поездке. В траве, собирая этюдник, я нашла золотое кольцо, какой неожиданный мистический подарок! Я словно обручилась с этой землей!